Это — не тест. И не история возникновения самой соционики — возникла она все-таки несколько раньше. 🙂
Это — моя собственная история в этой «науке». О том, чем соционика стала конкретно для Иванесса.
Не рискну утверждать, что разнообразные типологии сильно испортили мне жизнь. Скорее, это как раз тот редкий случай, когда человеку удалось получить от них больше плюсов, нежели минусов. За многое я им даже благодарен.
Однако тот факт, что они оказали весьма существенное влияние, несомненен.
Достаточно сказать уже то, что на протяжении целых семи лет (2001-2007) как минимум 80% всех моих неформальных, не имеющих отношения к работе, знакомых — так или иначе были связаны с соционикой. Не знаю, насколько дико должно звучать подобное признание для людей от соционики далеких, но поставить себя на их место мне уже не удастся.
Началось всё в далеком 94-м, когда я был совсем еще юн, заканчивал школу и жил под родительским кровом.
Книга эта появилась в доме посредством моего тогдашнего отчима — большого любителя информации в любом виде, а особенно – в форме популярной литературы. Сейчас приверженцы типологии Афанасьева назвали бы его склонность сваливать в себя горы информации, как в вечно голодную черную дыру, четвертой Логикой. Но тогда никакой психе-йоги не было еще, наверное, даже в проекте.
Это была книжка Екатерины Филатовой «Соционика для вас», издательства «Сибирский хронограф». Она до сих пор стоит у меня на полке, вся потрепанная, но вполне еще «живая».
Мы дружно оттипировались по включенным в нее простеньким тестам, давшим, впрочем, на удивление однозначные результаты. Отчим получился Габеном (СЛИ), мама – Достоевским (ЭИИ), а я – Бальзаком (ИЛИ). Семейка интровертов.
А затем я досконально изучил сей литературный артефакт. Испытав в процессе вполне обычные для таких ситуаций колебания на предмет версии собственного социотипа.
После чего книга была отложена, а соционика осталась некоторым фоном, относительно которого я постепенно начал испытывать всё нарастающий «зуд» подспудного интереса.
«Зуд» достиг пика где-то году к 99-му.
К тому моменту я уже скупил всю оказавшуюся в зоне досягаемости литературу. Но ее оказалось мало. Удалось купить даже тот самый классический двухтомник Аушры Аугустинавичюте, как только он был выпущен.
Социоников тогда было во много раз меньше, и найти их было совсем непросто — не то, что сейчас.
Тут я должен сделать признание, которое, в определенном смысле, до сих пор поражает даже меня самого.
Да, друзья, к Интернету я подключился именно ради соционики! Впервые в жизни купив интернет-карту, и спешно кое-как разобравшись, как ею пользоваться, юный Иванесс с замиранием сердца набирал в Рэмблере (тогда это был самый крупный поисковик) слово «соционика». И нажимал на все подряд открывшиеся ссылки…
Интернет, впрочем, моих ожиданий относительно поиска единомышленников тогда откровенно не оправдал. Везде был какой-то сомнительный треп неизвестных мне людей. В который я, к тому же, по юношеской стеснительности, жутко смущался вмешиваться.
Зато там я нашел еще массу разных статей, книг и описаний.
Я почти круглые сутки всячески вертел в голове соционику. И конечно со всеми вокруг говорил исключительно о ней, не обращая никакого внимание на их к тому желание.
В процессе я даже умудрился активно помочь одной подруге (до того мне не знакомой) с написанием бакалаврской работы в ее институте. Ей порекомендовали меня, когда узнали, что её работа посвящена соционике.
Удивительным было то, что соционику она при этом не знала вовсе — а, вроде как, только еще собиралась узнать. Хотя, если я скажу, что подруга была ИЭЭ, то соционики удивятся уже меньше. 🙂
Работа в результате, впрочем, была таки написана. И даже успешно сдана. Скажем так, во многом благодаря моему активному вмешательству.
Так шло время. До того момента, пока, уже в 2001 году, мне вдруг ни позвонил один из замученных моей одержимостью друзей. Он сказал, что его девушка, где-то в Санкт-Петербургском Университете, видела какое-то объявление о соционике.
По правде сказать, ничего, кроме слова «соционика», она из этого объявления не запомнила. Ни место, ни время. Поэтому лучше бы он, из соображений собственного покоя, мне этого не говорил. 🙂
В общем, в результате оживленного диалога, он клятвенно заверил, что девушка непременно, в самые короткие сроки, изучит содержимое объявления, и он мне его перескажет.
Увы, при последующем разговоре, единственное, что он смог вспомнить — это что место находится на Литейном проспекте, а номер дома – то ли 21, то ли 22…
Поэтому, в один из свободных дней, коим оказался четверг, я просто поехал после работы на Маяковскую, и, пройдя весь Литейный, примерно к семи часам вечера оказался в районе Дома Офицеров.
Поскольку ничего более подходящего в округе не обнаружилось, решил попытать счастья в поиске там.
Уже почти отчаявшись, я бродил по разным коридорам и лестницам, не находя никаких намеков на соционику. Встреченные мною по пути люди тоже не имели об интересующем меня предмете никакого представления. Пока, наконец, в самом дальнем углу самого верхнего этажа, я вдруг ни услышал из приоткрытой двери какой-то аудитории знакомые слова «рациональность» и «вертность».
Я с опаской приоткрыл ее, осторожно зашел и робко сел в самом дальнем ряду почти пустой аудитории. Старательно делая вид, что меня тут нет.
Так я попал на факультативные встречи социоников под руководством профессора А.М. Ельяшевича при Институте Биологии и Психологии человека. Который, как оказалось, функционировал в Доме Офицеров уже какое-то время.
Самым удивительным во всем этом было то, что встречи эти проводились только по четвергам. И ровно до полвосьмого вечера. Приди я туда в другой день, или задержись на работе, как положено, на полчаса дольше — так и ушел бы ни с чем.
Но, видимо, к этому моменту, ситуация уже вела меня сама, и я уже просто не мог не попасть туда к этому самому докладу Ларисы Кочубеевой. Которая и произнесла привлекшие меня слова насчет вертности и рациональности.
К слову, буквально неделей раньше, сходным, хотя и несколько более экстравертным, путем, туда так же попал Вова Миронов. Ныне в среде социоников достаточно известный.
Некоторое время я ходил туда каждый четверг, пребывая в полной эйфории от того, что нашел наконец людей, с которыми можно говорить о соционике.
Там я впервые воочию увидел многих из тех авторов, которых раньше лишь читал. А также некоторых, читать которых не доводилось.
Появлялась на этих встречах даже та самая Филатова, с книги которой все началось.
Тогда всё было совершенно бесплатно, и строилось исключительно на горячем энтузиазме участников.
Так продолжалось до тех пор, пока мы, заинтересованные в новой информации, ни решили позвать к себе с серией лекций Татьяну Прокофьеву, известную своей соционической школой в Москве. Особенный интерес вызывала тема признаков Рейнина, раскрытая на тот момент в литературе довольно слабо.
На ее занятиях мы проделывали всякое, включая живые показательные эксперименты.
Вот, например, попытка отследить признаки Рейнина при условной заботе об условном больном.
Кроме Прокофьевой и ее помощницы (видимо, это Удалова, сейчас уже не помню) присутствует еще много довольно знаменитых в соционике либо уже тогда, либо впоследствии, персонажей. Таких, как Дмитрий Лытов и Марианна Стовпюк (ныне Лытова), Елизавета с форума SOCIONICS.ORG, Владимир Миронов, Лариса Кочубеева и Милена Стоялова и т.д. Ну, и, собственно, ваш покорный.
Лекции продолжались пять дней подряд, и увенчаться должны были показательным групповым типированием какого-либо подопытного, опирающимся на эти самые признаки.
Меня попросили привести для типирования человека, которого бы никто там не знал — чтобы не искажать результаты субъективной оценкой.
В качестве объекта экзекуции я выбрал своего друга по имени Евгений. Должен признаться, что этот человек был, фактически, единственным, кого мне удалось в полной мере «заразить» соционикой и обучить ей «с нуля». Я считал его Драйзером (ЭСИ), он тоже был убежден в этой версии, и на типирование отправился, в большей степени, из интереса к методологии.
Таинство определения ТИМа проходило долго и мучительно. Он сидел в центре зала, а ретивые соционики из всех углов задавали ему вопросы.
Руководила процессом сама Татьяна Николаевна. Остальные прилежно типировали согласно только что усвоенным знаниям о признаках Рейнина, стараясь не отвлекаться ни на какие собственные методики.
Ближе к концу оказалось, что большинство пришло к версии «Максим» (ЛСИ).
И что эта версия принципиально расходится с версией самой Прокофьевой. Которая увидела в подопытном Штирлица (ЛСЭ).
В конечном итоге большинство предпочло согласиться с ней, дабы не возбуждать разногласий на таком массовом мероприятии.
Некоторые всё же остались при своих. Среди которых была даже версия «Робеспьер» (ЛИИ).
В общем, потрясающее единодушие диагностов.
Весь процесс типирования снимался на видео. У меня даже сохранилась эта раритетная кассета.
Надо сказать, сам испытуемый выдержал экзекуцию с честью. И вспылил уже только к моменту озвучивания результата. С его собственной версией его типа, Драйзером, согласились, кажется, только все та же Филатова и Ельяшевич.
Еще, насколько я помню, некоторые сомнения возникли у Димы Лытова и Марианны Стовпюк. Которые затем даже описали этот случай, о том, как ЭСИ затипировали ЛСЭ, в своей статье, посвященной критике признаков Рейнина. В результате чего Татьяна Николаевна перестала пускать их в свою школу, и даже доклад на состоявшейся впоследствии в Москве конференции пришлось за них зачитывать Ельяшевичу.
Но это уже совсем другая история.
Тогда же все закончилось более-менее мирно, и Филатова повела меня и моего несколько ошарашенного друга фотографировать для своей коллекции, как «типичных», по ее словам, Бальзака и Драйзера.
Вот полная запись этого эпического процесса типирования, оцифрованная с видеокассеты:
С этого момента начинается следующий этап. Когда несколько социоников, в числе которых были я и этот самый мой подопытный друг Евгений, создали инициативную группу, и занялись изучением коварных признаков Рейнина, внесших в тихую соционическую гавань такой разлад.
Это было именно то сборище, которое впоследствии и получило название «Рабочей группы по соционике при лаборатории междисциплинарных исследований ИБПЧ».
Много месяцев подряд мы регулярно собирались по выходным на квартире, героически предоставленной нам тремя из участников, зазывали туда людей, всячески мучили их вопросами и часами обсуждали результаты. За это время все успели несколько раз поссориться и помириться, встречи в Институте постепенно заглохли и всё перебазировалось исключительно к нам.
Затем мы стали писать эту самую статью про признаки Рейнина.
Началась она с меня и Иры Малковой, а затем долго ходила по рукам основных участников группы, подвергаясь многочисленным коррекциям и исправлениям. Которые затянулись до момента, когда было уже пора срочно делать доклад о результатах на московской конференции и публиковать статью в киевском журнале «Соционика, ментология и психология личности».
Делать доклад в Москве вызвался Володя Миронов. А процедура обработки конечной версии статьи постепенно сосредоточилась на мне и том самом моем друге Евгении. Который, к тому же, взял на себя тяжкий процесс взаимодействия с редакцией журнала, а именно – всю переписку с Ольгой Карпенко.
Пока же был сделан небольшой доклад в Петербурге, на котором больше всего потряс сам Рейнин, заявивший, что, всё это, конечно, очень хорошо, только вот, по результатам его последнего пересчета, признаков оказалось уже порядка 65 тысяч. 🙂
На конференцию в школе Т. Прокофьевой, несмотря на то, что с докладом все было поручено Вове, мы все-таки поехали тоже.
Идея взбрела мне в голову совершенно внезапно, буквально за пару дней. В четверг я позвонил Евгению, а в субботу утром мы уже были в Москве. А поскольку жажда общения с соцониками меня до сих пор всё никак не отпускала, я еще и договорился на вечер воскресенья о визите на кулуарную встречу социоников в квартире у Руслана Степанова, известного в соционическом рунете как Ру.
В Москве я температурил, поэтому два дня конференции прошли в обстановке несколько нереальной. Интересных людей вокруг было много, но мы были слишком озабочены тем, как Вова сделает доклад.
Больше всего мне, почему-то, запомнился В. Л. Таланов, со своим, тогда еще самым первым, огромным опросником ЛОТ. Я даже приобрел его книжку, толстый талмуд, в котором он оставил мне возвышенно-напутственный автограф: «Павлу от коллеги — Виктора Таланова». Книга понравилась мне, прежде всего, тем, что была единственным печатным изданием, которое там продавал не Виктор Саенко.
Доклад состоялся в первый же день, после чего Вовка сразу же уехал в Питер.
А мы, геройски высидев еще и второй день конференции, почему-то целиком посвященного ТИМу Гексли, отправились вечером к Руслану. Там присутствовала неизменная уже на протяжении моего повествования Филатова, Лытовы, а также различные соратники Ру в нелегком деле пофигурологического типирования.
Мы провели какое-то время в ни к чему не обязывающих беседах, после чего Ефим Кривошеев, узнав, что друг мой как раз и является тем самым подопытным скандально известного питерского показательного типирования по Признакам Рейнина, вызвался типировать его сам.
Исписав несколько своих специально заготовленных бланков, он неожиданно пришел к вовсе уж оригинальной версии — «Габен» (СЛИ).
Когда же Евгений ненавязчиво обратил его внимание, что не было задано ни одного вопроса на «рациональность»-«иррациональность» — согласился, задумался, и в результате изрек, что, в таком случае, он согласен с версией Прокофьевой – «Штирлиц» (ЛСЭ). В обратном поезде, на который мы успели буквально чудом, Женя буйствовал, кричал, что московских социоников следует принудительно разогнать, и, кажется, даже кидался пивными бутылками.
Потом снова была бесконечная «шлифовка» статьи.
Затем я уехал в командировку, а Евгений регулярно пересылал мне по e-mail отчеты о своих баталиях с редакцией «СМиПЛ», а затем и с Саенко — который, в свойственном ему стиле, почему-то отнюдь не горел желанием бесплатно отдавать нам положенное количество авторских экземпляров журнала, переданных ему для нас Ольгой Карпенко.
Закончилось всё благополучно, журналы свои все получили, хотя на них и ушел весь авторский гонорар. Мы собрались, пили джин и долго подписывали экземпляры друг друга.
Многие к тому моменту уже откровенно были «на ножах», однако было решено продолжить совместную работу, на этот раз – над семантикой соционических аспектов.
Только статья вышла в печать, как мне позвонил Володя Миронов, и сходу принялся с надрывом рассказывать о том, сколь неоднозначную реакцию она вызвала среди социоников, и как умаялся он там, на форуме, всем всё разъяснять. Особенно каверзные и настойчивые вопросы задавала присутствующая там тогда Евгения Горенко.
Спросонья я всё никак не мог понять, что же ему от меня надо. Пока в голову вдруг не закралась догадка. «Вов… Так от меня-то ты чего хочешь?.. Что, мне зарегистрироваться там, и всем отвечать, что ли?..» «ДА!!!» — проорала мне в ухо трубка голосом Владимира.
Так я оказался на историческом форуме SOCIONICS.ORG, в народе больше известном как «Соционические оргии».
На «Оргиях» почему-то два одинаковых моих ника, различающихся только количеством постов. От первого ника писались посты в самом начале, а потом уже — в самом конце моего там присутствия. У него 455 сообщений. От второго ника посты писались все оставшееся время. У него 6141 сообщение. Вызвано это, надо полагать, тем, что, в одну из первых многочисленных смен движков форума, всем пришлось регистрироваться повторно, а затем эти базы были объединены.
В общем, писал я там много. Нет, не так — МНОГО. Не только по объему, но и по годам.
Потом какое-то время были еще организованные Лытовым встречи у Таланова в странной квартире на Финляндском вокзале. Где Таланов рассказывал нам свои наработки и гипотезы на предмет связи аспектов с долями мозга.
Затем они прекратились. Видимо, как пошутил Женя, нашелся хозяин квартиры. 🙂
Были еще разные конференции и прочие мероприятия.
Было выступление в Питере приехавшего из Киева Шульмана.
И было великое множество неформальных встреч с меняющимися на глазах «поколениями» всё новых социоников.
На рабочую группу я какое-то время еще ходил. Затем интерес как-то постепенно иссяк. «Семантику аспектов» они закончили уже без меня. Даже, вроде, была выпущена книга.
Зато на форумах я обрел массу знакомых из самых разных точек земного шара. Которые, хотя и отличались, в среднем, от знакомых мне ранее меньшими тематическими познаниями, зато оказались — видимо по той же причине — несколько более общительными и обладающими меньшим количеством «заморочек».
Впрочем, некие общие черты, с моей точки зрения, у большинства социоников все-таки есть. Им присуща определенная эмоциональная невыдержанность и некоторая, скажем так, повышенная психологическая проблемность. Видимо, именно эти свойства и побуждают людей к поиску в типологиях какой-то большей определенности происходящего, что ли. И сам я тут отнюдь не исключение.
Тем не менее, соционики стали для меня огромным «ресурсом общения». В их лице я приобрел такое количество хороших знакомых, коего раньше просто не смог бы представить у себя принципе.
Да что там — общеизвестно, что со своей нынешней (теперь уже бывшей — прим.) супругой я тоже познакомился именно там. К слову, честно отринув всякую пристрастность, должен заметить, что ее познания в области типологий были одними из наиболее полных, глубоких и адекватных. Из всех социоников, встреченных мною на форумах с того времени.
Поэтому, как бы крамольно по отношению к самой концепции сайта «Соционики нет!» (ныне ликвидированного — прим.) это ни звучало, от себя лично я хочу все-таки поблагодарить соционику и, особенно, самих социоников.
Спасибо, что вы есть, друзья. Благодаря вам моя жизнь оказалась во много раз более наполненной, чем могла бы быть без вас.
