День нулевой, содержащий непростой путь к медитационному центру и регистрацию. Из которого читатель узнаёт о том, какое на Випассане необычное расписание, как проходит регистрация, и какие в Индии «условия содержания».
← Випассана — что это такое? Начало про Випассану
«А можете написать мне распорядок?»
«У нас тут все происходит по звонку», — оформляющий меня помощник учителя расписывается на бланке.
«В каком смысле?»
«В буквальном. 🙂 Вон там висит колокол. Если в него звонят — пришло время что-либо делать. Так что поначалу можете расписание даже не запоминать. Телефоны, ноутбуки, деньги и тому подобное сдайте в офис. Их вернут по окончании курса».
«А паспорт?»
«Можете и паспорт. Номер Вашей комнаты — 17. Осуществлять любые коммуникации с другими студентами, вербальные или невербальные, запрещено. Если Вам что-то нужно — обращайтесь ко мне или другим помощникам учителя. Вот постельное белье».
Нулевым для удобства будем называть день заезда. Когда курс еще не начался, а я несколько часов через весь Ченнай добирался по жаре к нужному месту, находящемуся почти загородом. На окраинах, кстати, Ченнай не имеет никаких отличительных азиатских примет. Россия россией. Вот дорога сюда:
Кроме обета молчания или, как его тут называют, Благородной Тишины, запрещено еще много чего.
Никаких лекарств, сигарет, алкоголя, наркотических веществ. Не практиковать параллельно любых других техник и ритуалов. Никакой сексуальной активности. Не убивать живых существ. Не делать физических упражнений на протяжении всего курса.
И не пропускать медитации. Впрочем, если попытаешься — за тобой все равно придут.
Отделение для женщин полностью отгорожено от мужского сразу на входе. Общий только зал для медитаций.
Комнаты сносные. На окнах есть москитные сетки, но над кроватями все равно пологи от комаров. Примерно как в Мэджик Форесте, только прямоугольные, как кирпичи.
Место для замка в защелке предусмотрено, но никто, разумеется, ничего не запирает. Воровать же запрещено. Да и ценности все сданы в офис.
В описании Медитационного Центра на сайте Випассаны сказано, что комнаты тут двухместные. Но я, признаться, до последнего момента надеялся, что народу приедет мало, и всех поселят по-одному. Ква тоже говорила, что так им проще обеспечить отсутствие коммуникаций между студентами.
Иметь свою обособленную территорию — одно из основных условий моего комфорта. Идея десять дней жить бок о бок с каким-то посторонним мужиком совсем не греет.
Однако курс заполнен, и у меня оказывается сосед. Бородато-волосатый парень, тоже иностранец. Его немое присутствие сразу начинает раздражать.
Потом я вдруг представляю, как в последний день мы спрашиваем друг у друга: «Как тебя зовут-то?..» Это так смешно, что сразу мирит меня с его существованием. «Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год». (ц)
В столовой человек у одной кастрюли молча плюхает тебе в железную тарелку безвкусной вегетарианской баланды. Человек у другой кастрюли льет в нее безвкусный соус. Ты берешь железную кружку и наливаешь в нее из крана безвкусный чай. После еды сам моешь за собой посуду в длинной мойке с несколькими кранами, не глядя на тех, кто так же моет рядом.
Разговаривать нельзя. Изъясняться жестами — тоже.
Вокруг люди самого разного возраста и происхождения. И каждого что-то сюда привело.
В самом деле, почти тюрьма. Даже не пионерлагерь или армия. Только без неуставных отношений. И работа не на благо общества, а для самого себя. Медитация. Хотя, как посмотреть. Благо общества — понятие широкое.
Или монастырь. Тоже похоже.
Даже этот неполный день тянется невероятно долго. Выдержать так еще целых десять кажется совершенно нереальным. Ладно. Пережить бы пресловутый второй день, а там справимся. Хотя даже до него еще — как до Луны.
Уснуть ночью не удается совсем. То ли режим дня последнее время был другой. То ли стресс.
Я лежу под балдахином и думаю, что всё, конечно, так или иначе, на пользу. Но насколько всё-таки лучше было бы жить в комнате одному.
Который час мне неизвестно. Мобильник я сдал, а часы есть только в зале для медитаций и около офиса. Вылезать из-под полога и идти туда узнавать время не хочется совершенно.
Наконец требовательно звонит колокол. Четыре утра.
