Дело было этим летом на набережной возле парка Сибелиуса в Хельсинки.
Сели мы на лавочку покушать. Столик походный прямо на скамейку поставили.
Сидим, солнышко, ветерок приятный дует с залива Сеурасааренселькя (не пытайтесь произнести это вслух, не заручившись поддержкой логопеда). Ну прям мини-пикник, ни дать ни взять.
Вдруг прилетает чайка. Маленькая такая, с черной головой. Сразу почему-то стало ясно, что зовут ее Маринкой.
И вот кушаем мы рыбину, наслаждаемся природой, а Маринка сидит себе за скамейкой, и многозначительно так одним глазом на меня смотрит. Немножко — с надеждой, немножко — укоризненно. Понятно, в общем, на что намекает.
И я, поддавшись чайкиному влиянию, совершаю абсолютно, как мне кажется, безобидное действие — отрываю небольшой кусочек хлеба и бросаю ей.
То, что произошло дальше, наверное, произвело бы впечатление на любителей «Эффекта бабочки». Да и вообще — фантастики в стиле Бэдбери. Нечасто увидишь настолько наглядную демонстрацию того, сколь лавинообразный эффект способно повлечь за собой одно лишь маленькое движенье.
Потому, что в тот же миг со всех окрестных прибрежных камней срывается множество разнокалиберных чаек. Чтоб не сказать — бакланов — потому, что некоторые из них весьма крупные. Окружают нас, и рассаживаются вокруг. Достаточно тесно для того, чтобы выбраться шансов не было.
Маленькая черноголовая Маринка оказалась наводчицей. Теперь на нас смотрят уже десятки глаз. И не очень-то похоже, что смотрят они просяще. Скорее — наоборот. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что если мы не отдадим еду добровольно, нас будут бить.
Особенно ретивые особи отгоняют друг друга подзатыльниками. В общем, складывается однозначное впечатление, что они уже делят меж собой наше имущество. А может даже прикидывают схемы разделки наших туш.
Короче сходство птичек с гоп-компанией совершенно неиллюзорное.
Те, кто хоть раз сталкивался с чем-то подобным, знает, что единственный адекватный способ действий в такой ситуации — сохранять полное самообладание. Он же — самый сложный.
Стараясь игнорировать висящую в воздухе напряженность и притопывая ногами на особенно рвущихся вперед птиц, мы в то же время пытаемся сделать вид, что ничего не происходит, и спокойно продолжать прием пищи. В конце концов, чем быстрее мы едим — тем меньше у нас остается того, что интересует чаек. Принцип «чем больше выпьет комсомолец — тем меньше выпьет хулиган» никто ведь не отменял.
Способ, на удивление, работает. Наша невозмутимость деморализует стройные чаячьи ряды. Посидев минут десять, они теряют надежду, и разом, как по команде, срываются с мест. Оставив, тем не менее, одного смотрящего, на случай изменения ситуации.
На этом бы истории и закончиться — заставив и меня, и читателей в очередной раз извлечь урок о том, как важно просчитывать возможные последствия даже самых незначительных действий.
Если бы не одно «но».
Огонек плутонического азарта начинает жечь меня изнутри. Нашептывая, что хлеб и зрелища не случайно так часто объединяют в одной фразе. И что при помощи хлеба можно, наверное, получить от агрессивных птиц незабываемое зрелище. А может даже — чувство некоторой отмщенности за доставленный дискомфорт.
Как они пинали друг друга, отталкивая от потенциальной еды! Вероятно, если кинуть подальше пару недоеденных крупных кусков хлеба, которые завтра все равно испортятся, то можно будет на безопасном расстоянии наблюдать настоящее морское сражение!
Пока мы собираем вещи, идея не дает мне покоя.
Уже уходя, я ее все-таки осуществляю.
Что можно сказать, товарищи?..
Решение надеть предварительно капюшон и темные очки было очень правильным. А вот чаячью организованность и дисциплину я совершенно недооценил.
Вокруг кусков немедленно садятся несколько стражей — не приближаясь к ним сами, но и не подпуская никого другого. Остальные же устремляются за мной — убедиться, не осталось ли у источника пропитания еще чего-нибудь ценного.
И только лишь основательно надо мной покружив, и удостоверившись, что больше у меня в руках ничего нет, все дружно возвращаются к брошенному хлебу. После чего происходит быстрая короткая схватка — и трофеи оказываются растерзаны самыми сильными претендентами.
Нет, это не намек на соционическую квадру Бета. И не попытки подкормиться на лаврах Стивена Кинга.
Просто знайте — чаек становится всё больше, и их кунг-фу сильнее нашего. 🙂
